Читать начало

«Жизнь Викрамы» не стоит, конечно, особняком в санскритской литературе. По особенностям содержания и ряду формальных признаков эта книга принадлежит к особому жанру, условно называемому «обрамлённой повестью». Наряду с «Жизнью Викрамы» к этому жанру относятся такие всемирно известные произведения, как «Панчатантра», «Хитопадеша», «Двадцать пять рассказов веталы», «Семьдесят рассказов попугая» и некоторые другие.

Каковы же наиболее характерные признаки жанра «обрамлённой повести»?

Прежде всего каждое из перечисленных произведений представляет собой сборник искусно соединенных басен, легенд, рассказов, сказок и т. п. Мы уже говорили, как трудно, пользуясь привычными для европейского читателя определениями, дать точную жанровую характеристику отдельных историй «Жизни Викрамы». Точно такую же картину мы видим и в остальных сборниках. Смешение реального и фантастического, сплетение бытовых зарисовок с мифологическими сюжетами, отсутствие каких бы то ни было границ между мирами смертных людей, богов и животных — все это неотъемлемые черты не только каждого повествовательного сборника в целом, но и буквально каждой истории внутри любого из них. Поэтому, хотя мы иногда для удобства и говорим: «басни Панчатантры», «сказки веталы», «рассказы попугая» и т. д., все эти определения страдают очевидной искусственностью и односторонностью, и можно с уверенностью сказать, что «басни» «Панчатантры» очень мало похожи на басни Крылова или даже Эзопа, «сказки» веталы — на русские сказки или сказки братьев Гримм, а «рассказы» попугая — на новеллы итальянского Возрождения.

Не менее специфична и другая черта содержания сборников «обрамленной повести», о которой также уже шла речь в связи с рассказами «Жизни Викрамы». Всем этим сборникам далеко не чужды развлекательные цели, и иногда фантастические, иногда вполне «земные» приключения их героев способны увлечь любого читателя, хотя бы он был совсем не приучен к пресловутому «восточному колориту». Но наряду с этим все индийские обрамленные повести» в большей или меньшей степени с седа преследуют дидактические цели, проповедуют здравый жизненный смысл, нормы нравственного поведший, религиозную мораль и т. п. Особенно чётко это видно в «Панчатантре», которая претендует на роль учебника разумного поведения и государственной мудрости. В полной мере это относится и к остальным сборникам, каждый из которых неизменно заканчивается выражением надежды, что, прочитав его, люди станут разумнее, добрее, великодушнее.

Произведения в форме «обрамлённой повести» написаны прозой со вставленными в неё стихами. В классической санскритской литературе проза занимает сравнительно небольшое место. Помимо «обрамлённой повести», она характерна лишь для так называемых «романов» выдающихся средневековых авторов — Дандина, Баны и Субандху. Но проза санскритского романа весьма отличается от прозы обрамлённых сборников. Она напоминает по своему стилю изощрённую и изысканную санскритскую поэзию, богата риторическими фигурами, украшательными описаниями, тропами и причудливыми образами. Напротив, стиль прозы «обрамлённой повести» лапидарен, чёток, прост. Иногда, правда, эта простота и немногословность переходит в сухость и однотонность языка, но зато «обрамлённая повесть» не допускает ничего такого, что мешало бы ходу повествования, отвлекало бы от наслаждения фабулой и усвоения тех идей, которые произведение в себе несёт. И, может быть, это тоже в значительной мере способствовало популярности таких произведений.

Важнейшая роль в любой «обрамлённой повести» принадлежит стихотворным вставкам (в одной только «Жизни Викрамы» их около 350). Как правило, эти стихотворные вставки представляют собой отдельные или связанные друг с другом строфы, содержащие сентенции по поводу самых различных сторон жизни, религии и морали. Именно им в наибольшей степени обязана «обрамлённая повесть» своей воспитательной, морализующей направленностью. Однако при всём своем дидактизме стихотворные вставки отнюдь не кажутся скучными или навязчивыми, но благодаря присущей им образности, афористичности и лаконизму составляют едва ли не самую яркую и привлекательную особенность стиля повествовательных сборников. Рядом со стихотворными сентенциями мы встречаем в «обрамлённой повести» — правда, в значительно меньшем числе — и описательные стихи (см., например, в «Жизни Викрамы» описание весны в истории 6-й статуи или описание битвы в истории 24-й статуи). Такого рода стихотворные отрывки выдержаны, как правило, в обычном «украшенном» стиле санскритской поэзии.

Трудно в каждом случае точно определить происхождение той или иной стихотворной строфы в «обрамлённой повести». Несомненно, что далеко не все они оригинальны. В «Жизни Викрамы», например, встречаются строфы, заимствованные из «Махабхараты», пуран, у поэтов Калидасы, Бхавабхути, общие с «Панчатантрой», Двадцатью пятью рассказами веталы» и другими произведениями. Но, по-видимому, большинство из них взято из той безымянной массы стихов, которая была в обращении у народа, его сказителей и странствующих поэтов, или является плодом творчества самого автора.

Наиболее специфичной чертой «обрамлённой повести», которой она и обязана своим названием, является её композиция. Легко убедиться, что пролог и эпилог Жизни Викрамы», рассказывающие о судьбе чудесного трона Викрамадитьи, служат как бы рамкой ко всем 32-м историям. Кроме того, в пролог, как в рамку, вставлен тематически с ним не связанный эпизод с царём Нандой, его сыном Джаяпалой и мудрым Шарадананданой. В свою очередь, истории 14-й и 31-й статуй включают в себя вводные рассказы о царе-фаталисте и царевиче, оскорбившем брахмана. В соответствии с устойчивой санскритской традицией всё повествование ведут от своего лица сменяющие друг друга рассказчики: Шива, министр царя Бходжи, одна за другой 32 статуи, царь Викрама, ветала и т. д.

Нередко встречается ещё более сложное построение, когда внутри общей рамки содержится несколько внутренних рамок, а внутри отдельных рассказов — новые рассказы и даже рассказы третьей и четвёртой ступеней о подчинения. Эта многоступенчатая композиция, которую западноевропейские историки литературы называют «вложенными друг в друга коробками», обладает большой гибкостью. Благодаря ей в различных обработках одного и того же памятника отдельные истории могут свободно, без всякого ущерба для произведения в целом выпадать или заменяться другими. Интересно, что одновременно с распространением по всему миру сюжетов «обрамлённой повести» вызвала подражание и её композиция; это мы можем легко обнаружить в самых различных произведениях — от арабской «Тысячи и одной ночи» и до «Декамерона» Боккачио.

В заключение характеристики особенностей «обрамлённой повести» следует указать, что, хотя многие её сюжеты и составные элементы обнаруживают, как мы это видели на примере «Жизни Викрамы», фольклорное происхождение, в целом она, несомненно,— плод высоко развитого искусства и индивидуального мастерства отдельных авторов. Об этом свидетельствуют и изощрённость композиционных приёмов, и дидактические стихи, дополняющие и заостряющие содержание прозаических частей, и, наконец, наличие общей цели и идеи, которые объединяют самые разнохарактерные рассказы каждого сборника в единое художественное целое.

 

«Жизнь Викрамы» дошла до нас в пяти санскритских рецензиях. Почти все рукописи одной из них были найдены в Южной Индии, и вследствие этого она получила название «Южная». Также на юге были обнаружены рукописи другой рецензии, которая целиком написана стихами — главным образом в метре шлока — и названа поэтому «Метрической». Две другие рецензии имели хождение на севере. Это так называемая «Джайнская» рецензия, которая явно возникла в среде монахов-джайнов и насыщена элементами их религиозных и нравственных воззрений, и «Краткая» рецензия — настолько лаконичная и сухая, что отдельные истории в ней попросту непонятны. Наконец, имеется пятая рецензия, которую иногда по месту, где её обнаружили,— называют «Бенгальским», а иногда — по имени предполагаемого автора — «рецензией Вараручи». Рецензия Вараручи не имеет самостоятельного значения, так как она представляет собой ученическую обработку Джайнской версии.

Главная нить повествования во всех рецензиях одна и та же, но по характеру языка и стиля они, как правило, совершенно независимы друг от друга. В отдельных рецензиях изменён порядок рассказов, расширен или сокращён пролог, иногда даже добавлены новые истории.

К сожалению, ни одна из этих рецензий не является, по всей видимости, оригиналом «Жизни Викрамы» и только путём их сравнения можно с большей или меньшей степенью вероятности воссоздать его черты. Долгое время исследователи были убеждены, что наиболее близка к оригиналу Джайнская рецензия и что сам оригинал был джайнского происхождения. Лишь после тщательного анализа всех текстов, проведённого Ф. Эджертоном в его двухтомном труде о «Жизни Викрамы», стало ясным, что наибольшее число черт, общих с оригиналом памятника, имеет Южная рецензия, а Джайнская версия по сравнению с другими представляет собой его довольно независимую и свободную обработку.

Согласно выводам Ф. Эджертона, в Южной рецензии сознательные отступления от оригинала очень редки, в ней сохранён первоначальный порядок рассказов, все изменения обычно вызваны лишь стремлением расширить оригинальный текст, в частности, за счёт добавления дидактических стихов, которых, кстати сказать, в этой рецензии значительно больше, чем в любой другой.

В то же время, хотя Южная рецензия и близка к оригиналу, она допускает ряд вольностей, которые легко обнаружить, сравнив её с остальными текстами. В её трактовке того или иного рассказа можно даже увидеть немотивированные противоречия. Так, например, во вставном рассказе в истории 14-й статуи Южной рецензии говорится о пяти птицах, которые дали царю Раджашекхаре царство, между тем как во вводном стихе к рассказу, в согласии с остальными рецензиями, идёт речь не о пяти птицах, но о пяти якшах (слугах бога богатства Куберы). Это изменение в Южной рецензии по ходу рассказа приводит к противоречию, и в конце рассказа вместо птиц выступает уже некое божество. Точно так же в истории 20-й статуи в Южной рецензии об аскете Трикаланатхе рассказывает царь Викрамадитья. Между тем было бы более логично, если бы царь сам услышал этот рассказ от чужеземцев, как это и происходит в параллельных историях других рецензий.

Что касается Джайнской рецензии, то она несомненно чужда духу оригинала: в ней изгоняются (не всегда последовательно) упоминания о богах, брахманах, религиозных обрядах и церемониях. Царь Викрамадитья оказывается, согласно ей, приверженцем джайнизма. Рецензия добавляет шесть новых рассказов (три — в прологе и три — вместо историй 29-й, 31-й и 32-й статуй). Пять из них имеются также в джайнском сборнике начала XIV в. «Сокровищница рассказов» Мерутунги. По-видимому, и Мерутунга, и автор Джайнской рецензии «Жизни Викрамы» заимствовали эти рассказы из какого-то общего джайнского источника.

Настоящий перевод «Жизни Викрамы» сделан по Южной рецензии памятника. Выбор этот определён не только приведёнными выше соображениями о наибольшей близости именно этой рецензии к оригиналу книги, но и тем, что она лучше других передает своеобразие и дух санскритского жанра «обрамлённой повести», а также полнее и точнее отражает те народные представления, которые сложились в Индии об её легендарном герое Викрамадитье.

 

Мы не знаем точной даты создания ни самого оригинала «Жизни Викрамы», ни отдельных рецензий книги. Впрочем, такова судьба почти всех произведений санскритской литературы. Их датировку, как и в настоящем случае, мы можем давать лишь весьма приблизительно, на основании косвенных свидетельств и ссылок.

Оригинал «Жизни Викрамы», по всей видимости, не мог быть создан ранее первой половины XI в. Это вытекает из того факта, что вторым героем книги является царь Бходжа, для которого нельзя найти иного прототипа, кроме знаменитого Бходжи из Дхара (династия I Прамара), царствовавшего приблизительно в 1010— 1055 гг. Высокая репутация Бходжи Парамара в Индии, согласно которой он считается гуманным и просвещённым монархом, покровителем искусств и автором по крайней мере двадцати научных трактатов и оригинальных поэм, как нельзя лучше согласуется с той ролью, которая отведена ему в «Жизни Викрамы».

Ф. Эджертон предлагает отнести время создания Жизни Викрамы» ко второй половине XIII в. При этом он ссылается на то обстоятельство, что в Южной рецензии (история 7-й статуи) упомянут автор одного из популярных ритуальных трактатов Хемадри, живший не ранее конца XIII в., а в соответствующем месте Джайнской рецензии названа «глава о дарах», которая имеется в его трактате.

Однако такая поздняя датировка оригинала памятника вовсе не обязательна. «Главы о дарах» имелись и в более ранних ритуальных книгах, чем сочинение Хемадри, а упоминание его имени в Южной рецензии может быть простой вставкой, вызванной тем авторитетом, каким стал пользоваться его трактат сразу же после своего создания. В пользу этого говорит и то наблюдение, что ни в Метрической, ни в Краткой рецензии никаких ссылок на Хемадри и его книгу не имеется. С другой стороны, вполне вероятно, что «Жизнь Викрамы» была написана именно в XI в. современником Бходжи, каким-нибудь придворным поэтом, который хотел этим произведением польстить своему патрону и прославить его.

Более точно установить дату написания «Жизни Викрамы» пока невозможно, поскольку все прочие упомянутые в ней исторические личности и литературные произведения (например, Каутилья, Камандаки, «Панчатантра» и т. д.) относятся к более раннему периоду, чем XI в.

Еще труднее установить, кто был автором «Жизни Викрамы». Одна из рукописей Южной рецензии приписывает произведение Калидасе. Нет сомнений, что это совершенно абсурдное указание вызвано обычной индийской тенденцией освящать самые различные произведения именами великих поэтов и прежде всего именем Калидасы.

Рукописи Бенгальской рецензии единодушно называют своим автором Вараручи. Вараручи — довольно популярная, но тем не менее очень мало нам известная фигура в санскритской литературе. Одни источники говорят, что он жил при дворе Викрамадитьи, другие — при дворе Бходжи. Так как Бенгальская рецензия считается сравнительно поздней, мы и здесь скорее всего имеем дело с попыткой придать произведению дополнительный авторитет, используя для этого знаменитое имя.

В четырех рукописях Джайнской рецензии в качестве автора упомянут некий Кшеманкара. Из других источников мы знаем, что это был монах-джайн из секты шветамбаров, автор ещё одного сочинения — «Жизнь шести мужей». О времени его жизни у нас нет сведений. Возможно, что указание об авторстве Кшеманкары вполне достоверно, но оно, несомненно, касается одной лишь Джайнской рецензии и ничего не даёт нам для выяснения автора оригинала «Жизни Викрамы» и остальных рецензий книги.

* * *

Перевод на русский язык санскритского текста «Жизни Викрамы», или «32 историй царского трона», выполнен по упомянутому выше изданию Ф. Эджертона.

Метрические вставки, как нам кажется, невозможно сколько-нибудь адекватно передать средствами русского стиха, и они переведены прозой.

 

П.А. Гринцер, «Жизнь Викрамы»

Читать перевод «Жизнь Викрама»

 

Хотите научиться?

• Набирать тексты на санскрите на своём компьютере
• Читать надписи на изделиях из Индии и татуировках
• Понимать письменность санскрита и современных индийских языков
• Понимать и правильно произносить мантры
• Читать древние Веды в оригинале

Введите адрес электронной почты и подпишитесь на обучающую рассылку!